Один день в центре Арктики
Зима 1995 г. начиналась как обычно. Мы вновь собирались на Север, выбрав новую цель – горы Бырранга на Таймыре. Правда, общение с пилотами Хатанги нас слегка огорчило, хотя одновременно и обрадовало. Выяснилось, что цена вертолётной заброски на озеро Таймыр заметно выросла, и это был большой «минус». Зато попасть в самый центр Арктики мы могли почти бесплатно, и такие рейсы уже давно стояли в апрельском графике полётов. Воистину, не было счастья, да несчастье помогло.
Конечно, о коммерческих экскурсиях в Российскую Арктику мы хорошо знали, хотя «последним градусом» их в то время ещё никто не называл. Уже несколько лет авиаторы Хатанги готовили каждую весну специальный ледовый аэродром, через который затем возили на полюс иностранцев. А те платили за эту экзотику немалые суммы в «зелёной» валюте. Для нас же пилоты готовы были сделать исключение, предлагая лететь «попутно», то есть практически даром. Это был своеобразный подарок от наших давних друзей.
Пришлось задуматься. Нельзя сказать, что мы совсем не мечтали попасть на вершину планеты. Просто вероятность такого события была настолько мизерной, что мы боялись даже признаваться себе в этих заветных мыслях. Теперь же всё шло к тому, что наша мечта обретала реальное воплощение. Соблазн оказался очень велик, хотя тут же появилось множество сомнений.
Сразу вспомнился 1993 год, когда после похода по Земле Франца-Иосифа мы встретились с командой мужественных канадцев, прошедших по арктическим льдам целых 50 км до полюса. Они говорили об этом с искренней гордостью, которая в тот момент вызвала у нас лишь снисходительную усмешку. Ещё бы, после нашей-то 600-километровой «шестёрки» по ЗФИ!
Теперь же мы довольно ясно представили, что нас уносит неизвестно куда на изломанных ледовых полях, и всем стало как-то неуютно. Пускай трещинами и торосами нас не удивить, но ориентиров-то на дрейфующем льду никаких нет. И даже когда до цели останется всего несколько километров, то где же искать этот самый полюс? Ведь понятие карты там неприемлемо, а привычный всем компас на этих широтах почти бесполезен!
Значит, суровые канадцы были вовсе не слабаками. А мы что – хуже? Короче говоря, посещение Таймыра пришлось отложить до лучших времён.
И вот ранним апрельским утром мы распрощались с Хатангой и вместе с французскими экскурсантами вылетели на Северную Землю. Правда, ещё при погрузке в Ан-26 угрюмый бортмеханик стал мрачно поглядывать на гору нашего снаряжения, не прекращая при этом недовольно бормотать:
– Ну вот, опять то же, что в прошлом году…
Мы занервничали и осторожно поинтересовались прошлым годом. Бортмеханик спокойно продолжил:
– Да пока летели до Северной Земли, пришлось переспать с одной француженкой…
Мы были потрясены. А бортмеханик, насладившись паузой, невозмутимо пояснил:
– Разместились, как и сейчас, словно сельди в бочке. Взлетели. Уснула она, прижав меня своим «тендером» к фюзеляжу – ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни её передвинуть. Так и пришлось дремать рядом с ней 3 часа до посадки на Среднем…
Мы успокоились. Всё в порядке, просто ещё не успели привыкнуть к тому, что опять оказались в краю жестоких морозов и неистощимых на выдумки северян.
Через несколько часов мы тоже приземлились на Северной Земле. Не успел «борт» остановиться, как все французы дружно зааплодировали в знак уважения к мастерству пилотов. Мы же были откровенно удивлены, прекрасно зная, что зимой качество грунтовой ВПП острова Среднего не уступает самому классному бетону. Да и не знали мы тогда, что во всем мире так принято благодарить лётчиков.
А ещё через несколько часов наш самолёт начал снижаться уже для посадки на дрейфующий лёд. Знакомый бортмеханик быстро пробежал по салону, тщательно проверил крепление всего груза и деловито предупредил:
– Не стесняйтесь. Хорошенько держитесь за всё, за что сможете. Хоть за воздух. Посадка будет очень жёсткой.
Честно говоря, мы слегка растерялись. То ли он опять шутит, то ли теперь говорит уже совершенно серьёзно…
Но когда гряды ледовых торосов начали подниматься выше уровня иллюминаторов, а самолёт всё ещё продолжал лететь, мы очень проворно вцепились в багажные сетки, быстро осознав, что шутить уже никто не собирается. Как нам показалось, Ан-26 замер на льду, едва коснувшись колёсами дрейфующего аэродрома. Ещё не осознав, что находимся всего в сотне километров от полюса, мы вытерли со лба холодный пот, после чего, не сговариваясь, медленно захлопали в ладоши…
17 апреля 1995 г. – самый обычный день похода по Центральной Арктике
Утро. Температура «за бортом» минус 26. После весеннего Екатеринбурга в нашей лёгкой палатке непривычно холодно. И поэтому даже весьма относительный уют спального мешка кажется всем пределом комфорта, а утренний подъём – изощрённым садизмом. Покидать спальник обычно никто не торопится.
После возвращения домой кто-нибудь из знакомых обязательно задаст традиционный вопрос:
– А холодно ли вам было там спать?
Прекрасно зная, что представляет собой «настоящий» холод, я отвечу весьма уклончиво:
– Но совсем уж холодно вроде и не было...
Эта расплывчатая фраза тут же позволит неподготовленному собеседнику сделать абсолютно неверный вывод:
– Понятно. Значит, вам было тепло...
Я сразу вспомню хорошо знакомое состояние чего-то среднего между тревожной полудрёмой и жутковатым холодным оцепенением, после чего мой ответ прозвучит значительно увереннее:
– Нет! Тепло там точно не было!
Любопытнее всего, что даже в этих издевательских условиях нам удаётся отдыхать намного лучше, чем в тёплой домашней постели. Действительно, человек привыкает ко всему.
Вот и теперь мои товарищи продолжают крепко спать, и над заиндевевшими спальными мешками поднимается пар от их дыхания. Счастливчики. А мне пора на холод, ведь этим утром моя очередь командовать на кухне. Нехотя выбираюсь из мешка, набиваю автоклавы приготовленным заранее снегом и начинаю разжигать примусы. Пальцы противно липнут к промороженному за ночь металлу, но вскоре наши «Шмели» исправно гудят, и от вида синеватых язычков пламени мне даже становится теплее. Растапливаю снег, довожу воду до кипения и готовлю завтрак. Минут через 20 поднимаю ребят, ведь наш путь к полюсу никто не отменял.
Свернув лагерь, идём на север. Тяжёлый рюкзак не даёт крутить головой, поэтому на ходу проще всего смотреть только вниз, привычно направляя лыжи на следы тех, кто двигается впереди. Иногда даже может показаться, что и идём-то мы по каким-нибудь хорошо знакомым местам. Например, по зимней тундре Ямала или по долинам Полярного Урала. Но стоит оглянуться по сторонам, как иллюзия тундры мигом исчезает, и мы возвращаемся в суровую реальность изумительно прекрасной Центральной Арктики.
Ведь она может похвастаться не только холодом и пургой. Это страна первозданной свободы, безграничных просторов и необычных ощущений.
Это – чудесная феерия света и фантастический хаос вздыбившегося льда, на молочно-зеленоватых изломах которого переливаются блики незакатного полярного солнца. Но потокам света этого мало, и они уходят в самую глубину торосов, блуждают в их лабиринтах, и только окончательно запутавшись в мутноватой толще полупрозрачных громадин, наполняют их изнутри каким-то призрачным фосфоресцирующим сиянием.
Глядя на эту завораживающую красоту, понимаешь, что под ногами вовсе не земная твердь заполярной тундры. Мы действительно находимся на 89-м градусе северной широты и идём по обманчивому монолиту льдов, дрейфующих в Северном Ледовитом океане. Наши лыжи скользят по чистейшему белому снегу, хотя на карте Центральной Арктики эти места окрашены в густой синий цвет, обозначающий глубины более 4 км.
Конечно, о дрейфующих льдах нам было хорошо известно ещё со школьных уроков географии.
Но знать об этом, находясь в тепле и уюте где-то бесконечно далеко на материке – это одно, а ощущать такое движение под собственными ногами – это совсем другое. Правда, в масштабах океана весь этот дрейф выглядит как относительно простое перемещение ледовых полей примерно вдоль 140-го восточного меридиана со скоростью около 5 км в сутки. Зато для каждой конкретной льдины такой процесс исключительно сложен. Это ведь только кажется, что любая большая льдина неподвижна. На самом же деле она постоянно испытывает воздействие множества внешних сил, из-за которых даже у соседних ледовых полей направление и скорость дрейфа всегда разные. По этой причине огромные массивы арктических льдов смещаются относительно друг друга, а их края то сходятся, то расходятся. А значит, и сталкиваются со страшной силой, сокрушающей многометровую толщу льдов, словно хрупкое стекло. Именно так и образуются гигантские морщины торосов или провалы трещин.
Большинство этих трещин мы переходим на лыжах сходу, не обращая на них никакого внимания.
Только совсем не потому, что мы какие-нибудь отчаянные герои. Просто трещины эти совсем узкие и встречаются буквально на каждом шагу. Практически вся поверхность океанского льда покрыта невидимой сетью таких незаметных микротрещин.
Однако впечатления заметно меняются, если ширина их увеличивается хотя бы до нескольких десятков сантиметров. Ведь сходу их уже не перейдёшь. Такие трещины надо перешагивать, а это совсем не одно и то же. Идёшь, например, по несокрушимым арктическим льдам, восторгаясь полярными красотами. Но вот вдалеке линию курса пересекает тёмная извилистая черта. Вот она ближе. Вот совсем рядом. Теперь стоп.
Аккуратно переступая, подходишь и встаёшь обеими лыжами на край ледового разлома. Подкатываешь как можно ближе прицепленные сзади нарты. Затем, балансируя на кромке провала, начинаешь медленно и плавно тянуть вперёд одну из лыж. Очень осторожно – стараясь опереться на противоположный край и одновременно пытаясь проверить его надёжность.
Вот тут внезапно и выясняется, что нога почему-то противно подрагивает, а взгляд непроизвольно останавливается на тёмной глубине разлома. В мозгу сразу всплывает мыслишка о том, что вода в океане холодная, что глубина здесь «всего лишь» 4 км, и что вместо спасательного жилета на тебе надет рюкзак в связке с тяжёлыми нартами. Надо заметить, что подобные мысли очень дисциплинируют.
Но и на противоположную сторону хочется очень сильно. Похоже, что даже нога, которая с дрожью тянется вперёд, стала на несколько сантиметров длиннее. И ведь всего-то одним усилием воли! Но вот она дотянулась, и уже стоит на другом «берегу».
И даже относительно устойчиво. Ну, наконец-то!
Теперь резким толчком лыжных палок перебрасываешь свой вес через трещину. Быстро передёргиваешь за собой нарты, и только после этого переводишь дыхание. А потом, почему-то стараясь не оглядываться, вновь продолжаешь путь по обманчивому монолиту ледовых полей. До следующей трещины...
Но бывают разломы и совсем широкие – никаких ног не хватит. Вот, например, вчера нам встретилась большая полынья, из-за которой пришлось делать приличный крюк. Конечно, обходной путь мы нашли. Края-то у трещин всегда неровные и чаще всего где-нибудь да «цепляются» друг за друга. Хотя можно было ничего и не делать, а просто поставить палатку и немного подождать. Во-первых, из-за ветров и течений ледовая обстановка здесь постоянно меняется, и любая трещина может просто сомкнуться. Ну а во-вторых, на морозе поверхность воды всего за несколько часов покрывается сравнительно крепким льдом. Под трактором такой лёд, конечно же, проломится, но перейти его на лыжах бывает можно. Только аккуратно и при надёжной страховке.
Всё-таки зимние заплывы среди крошева льда – занятие не из приятных. Да и лыжи плавать мешают.
Кроме трещин нам встречаются ещё и торосы.
Представить себе торошение арктических льдов легко и просто. Ледоход на любой весенней реке очень часто можно увидеть даже в кино. В Арктике всё точно так же. Только толщина льдин измеряется метрами, площадь – десятками квадратных километров, а ширина «реки» – сотнями километров. Настоящее буйство стихии.
В результате такого «ледохода» образуются гигантские гряды торосов и даже целые поля торошения. Идти через них почти невозможно – сплошные страдания. Поэтому при малейшей возможности торосы всегда лучше обойти стороной, а не ломиться сквозь них напролом. Иначе вас ожидают такие мучения, которые действительно запоминаются на всю жизнь.
...Ноги скользят в совершенно неожиданных направлениях, грозя ежеминутным падением на острые обломки. Лыжи и палки то цепляются за выступы льда, то внезапно проваливаются в переметённые снегом ловушки. Нарты внезапно заклинивает в частоколе ледового лабиринта, и ты падаешь от неожиданного резкого рывка капронового фала в самом неудобном месте. А для того, чтобы вытащить нарты из этого ледового плена, необходимо снимать рюкзак, разворачиваться и возвращаться обратно в эту чёртову мясорубку. Короче говоря, сплошной ужас.
Но мы упорно движемся на север. Хотя, кстати, где же он? Понятно, что полюс находится именно там, и именно там проходит ось вращения Земли. Это место и считается на планете «настоящим севером». Правда, рассуждать таким образом легко, находясь где-нибудь в лесах средней полосы.
Здесь же всё не так просто. Идти ведь нам приходится по арктическим льдам, которые в это время непрерывно дрейфуют в океане по воле ветров и течений. Значит, и Северный полюс является конкретной точкой только в масштабах целой планеты.
Если же встать на плоскую поверхность плывущих льдов, то понятие полюса сразу потеряет свою чёткость. Ведь относительно точки полюса паковые льды постоянно смещаются, да ещё и вращаются при этом вместе со всем Земным шаром.
Получается, что мы движемся по льдинам, а они постоянно куда-то плывут, да ещё и крутятся, как в гигантской карусели. И для того, чтобы попасть на полюс, нам необходимо учесть все эти взаимные перемещения. В результате же требуется прийти в какую-то совершенно абстрактную точку ледовых полей, через которую именно в момент нашего появления там пройдёт невидимая никому ось вращения планеты. А всего через несколько секунд этот полюс уже «уплывёт» дальше, смещаясь относительно льдов со скоростью около 350 м в час.
Так где же ты, север? Как нам определить, в какой стороне полюс?
Многие годы для решения подобной проблемы всем полярным путешественникам приходилось пользоваться теодолитом, хронометром и набором специальных солнечных таблиц. Почти так же мучились авиаторы и моряки. Но уже с начала 1990 гг.
даже простым туристам стала доступна спутниковая навигация, предельно упростившая всю процедуру определения координат. Достаёшь из кармана приборчик, напоминающий внешним видом обычный калькулятор. Нажимаешь на кнопочку.
Приборчик автоматически обрабатывает сигналы от космических спутников и высвечивает координаты той самой точки Земного шара, в которой его только что включили. Причём с точностью до тысячных долей угловой минуты, что в переводе на привычные мерки означает около 2 м. По понятиям путешественников прошлых десятилетий – чистейшая фантастика!
У нас тоже есть такой замечательный и удобный GPS-приёмник. Правда, на Урале взять его было негде (напомню, речь идёт про 1995 год. – Д.Т.), поэтому покупать свой «GPS» мы ездили специально в столицу. Зато теперь с этим прекрасным навигатором у нас нет никаких забот. Не зря же на рекламном плакате фирмы-изготовителя был написан чудесный лозунг: «Достижение места назначения не должно быть наполовину борьбой. Это должно быть наполовину удовольствием». Лучше едва ли скажешь.
Но знать свои координаты, пускай даже и очень точные, всё-таки недостаточно. Ведь необходимо ещё и понимать, в каком направлении следует идти и каким способом можно выдерживать на местности это самое направление. Ориентиров-то на дрейфующем льду никаких нет, а магнитный компас в этих широтах почти бесполезен. Конечно, можно контролировать движение по тому же навигатору, но для этого он должен быть постоянно включён. Запас же батареек в походе всегда ограничен. Да и не хотелось нам «тупо» идти на полюс только при помощи современной техники. Мы же собирались честно поиграть в былых полярных первопроходцев, определявших свои координаты лишь от случая к случаю. А как ходили они? Правильно: по солнцу.
Мы тоже давно накопили подобный опыт, поэтому проблема выбора направления нас нисколько не беспокоила. Следовало лишь помнить, что за каждый час солнце смещается по небосводу на угол в 15°. Это известно любому школьнику. Но для нас эта информация являлась вовсе не абстрактными сведениями. Ещё дома штурман заранее подготовил специальные таблицы, с помощью которых, зная время и долготу, можно было в любой момент вычислить истинный азимут солнца с точностью до градуса. Это и был реальный угол между направлениями на солнце и Северный полюс.
Зато после такого «домашнего задания» всё выглядит предельно просто. Сначала штурман определяет по приёмнику GPS свою долготу. Затем сверяется с часами и своими солнечными таблицами, после чего, например, командует:
– Тень левее курса, 35°. Вперёд!
И никаких проблем. Пускай льды таскает дрейфом взад и вперёд по всему океану, но сбить нас с выбранного курса невозможно.
Ну, а если небо закрыто густой облачностью? Конечно, мы и в этом случае не сидим на месте. Время дорого, поэтому нам просто приходится чаще контролировать свои координаты по спутникам, не забывая «ловить солнце» при малейшей возможности.
И так каждый день…
Рассказывать о красотах Арктики можно бесконечно, но это совершенно бессмысленно. Их надо видеть самому. В конце концов, каждый решает сам, нужна ему эта экзотика или нет. Что же касается нашего небольшого маршрута, то движение по льдам от исходной точки с координатами 89.01.758 с.ш. и 100.39.911 в.д. мы начали 15 апреля, а ранним утром 21-го уже пришли в заветную точку.
Именно здесь, в момент нашего появления, пересеклись все меридианы планеты, поэтому во все стороны от нас находился только юг.
Именно здесь, прямо при нас соединились все часовые пояса, поэтому понятие времени внезапно приобрело какой-то абсолютно отвлечённый смысл.
Мы были бесконечно счастливы.
Не обошлось и без курьёзов. Ещё вечером 20 апреля автор этих строк отметил свой очередной день рождения, находясь всего лишь в 8 км от Северного полюса. Конечно, друзья хотели поздравить меня именно на полюсе, но нас немного задержала непогода. Теперь же, прямо с полюса неумолимый дрейф унёс нашу льдину совсем в другое полушарие, и мы неожиданно для самих себя пересекли знаменитую «линию перемены дат».
Так мы переместились… опять в 20-е апреля. Короче говоря, счастливый именинник мог бы смело продолжать праздновать свой день рождения ещё почти целые сутки, если бы обратил должное внимание на ту дату, которую ему старательно подсказывал «GPS». Но таких пустяков я просто не заметил…
Другой момент стал мне понятен только дома, когда один из знакомых спросил:
– Ну и что же ты оставил на полюсе в память о своём достижении?
Я был обескуражен, и даже начал что-то всерьёз рассказывать о постоянном дрейфе арктических льдов, и о том, что эти льды неизбежно тают и превращаются в воду. Но мой собеседник был вовсе не так прост:
– У тебя что, фантазии нет? Неужели нельзя было бросить в ближайшую трещину приготовленный заранее булыжник с надписью типа: «Здесь был Дима в день своего рождения»? Да этот камень лежал бы на дне океана миллионы лет!
Так выяснилось, что в поход на Северный полюс я ходил совершенно напрасно…
Конечно, со спортивной точки зрения наш маршрут протяжённостью 200 км выглядит не слишком серьёзно. Но ведь мы и шли на полюс совсем не за рекордами. Нам лишь очень хотелось побывать на «макушке планеты», вкусив при этом максимум арк тических удовольствий за минимум времени.
Искренне считаем, что это удалось.
Всего же нас было девять. Пермяки: Юрий Фёдоров, Илья Крендель, Юрий Криворук, Валерий Подоляк, Иван Светлаков и Сергей Шадрин. Екатеринбуржцы: Леонид Букрин, Евгений Сорокин и я. Руководил нашей необычной экспедицией Юрий Фёдоров. В далёком 1995 г. такой поход выглядел настолько необычно, что даже смог занять первое место в чемпионате России по туризму в классе путешествий.
Дмитрий ТИУНОВ, штурман похода 1995 года, Екатеринбург.
Фото Валерия Подоляка (Пермь).
Из газеты «Вольный ветер» № 123.
- Комментарии
